Дмитрий Клочков (выпуск — 2017): «Если мы получаем образование в той области, которая вызывает у нас отклик, это способствует успеху»

— В какой-то момент заинтересовался психологией, но скорее на бытовом уровне. Стал читать различные книги, по большей части популярную психологию. У меня появился приятель, психолог по образованию. Он и заинтересовал меня этим. В итоге я принял решение получать высшее психологическое образование. 

— Одно время хотел быть врачом. Даже окончил Новосибирский медицинский колледж по специальности «Зубной врач», но со временем пропал интерес, и я ни дня не работал по этой специальности. 

— Верно. Сначала учился в Новосибирском гуманитарном институте. Поступил туда как раз по рекомендации приятеля. Доучился до четвертого курса и в этот момент институт закрыли, а нас перевели в НГУЭУ, за что я благодарен вузу. Здесь открыли новую кафедру, на которую практически полностью перешел наш преподавательский состав. Так что диплом я защищал уже в НГУЭУ. 

— Я бы хотел все-таки разделить обучение и личную проработку. Мне кажется, большой процент студентов психологических факультетов или различных программ профессиональной переподготовки идут туда с осознанным или бессознательным желанием проработки себя. То есть обучение используют как личную терапию. Однако это дает очень ограниченный результат, потому что знание механизмов и закономерностей, которые осваиваются в процессе учебы, позволяют какие-то вещи осознать, но проработать и избавиться от внутренних конфликтов или вытесняемых чувств не удается. И здесь выходит на первый план личная терапия. Это крайне важно для специалиста, который затем планирует работать с людьми. 

Было ли желание бросить? Если отринуть такие моменты, когда начинается бессознательное сопротивление терапии, то нет, не было. Было скорее сопротивление до нее. Сложно было начать, идти к другому человеку, раскрываться перед ним. И это естественно, потому что психика нас оберегает, в том числе от нас самих и от наших воспоминаний. При этом, когда стал проходить личную терапию, почувствовал на себе, какой эффект это дает. Единственное, добавлю, что важно найти своего специалиста, с которым будет комфортно работать. У меня на это ушло некоторое время. 

— Наверное, последний курс. Был очень эмоционально и физически загруженный период предзащиты диплома, потому что поменялся вуз. Кроме того, я был старостой группы. Постоянно нужно было передавать студентам информацию об изменениях в оформлении и документах.

Защита тоже была сложной. Я защищался одним из первых. Лето. Жарко. Душно. Обычно не волнуюсь перед экзаменами и выступлениями, но, когда начал читать речь в тот раз, у меня быстро пересохло в горле от духоты. Мне стало трудно говорить. В этот момент почувствовал сильное волнение, но как-то удалось с ним справиться, дочитать речь, ответить на вопросы комиссии и успешно защитить диплом. 

— Курьезная ситуация была. Во время установочной сессии я пришел только в первый день, а потом заболел и всю сессию пролежал с температурой. Когда пришел на зимнюю сессию, все уже общались, а я никого не знал и немного смущался. 

Так получилось, что действующая староста решила отчислиться по личным причинам, и группа осталась без старосты. Как-то на занятии преподаватель спросил о том, кто у нас староста — не было журнала. Мы ответили, что его нет. Тогда он спросил, может ли кто-то сходить на кафедру за документами. Я поднял руку, принес ведомость и после увидел, что на ней карандашом написано, что я староста. 

Вот так случайно я стал старостой, но потом втянулся в этот процесс, который оказался интересным. Это позволило ближе познакомиться и с преподавателями, и со студентами. 

— Сначала устроился в областной центр социальной помощи семье и детям «Радуга». Он работал с молодыми женщинами, мамами. Наверное, 95% моих пациентов на тот момент были дети. Причем так интересно получилось, когда еще учился, был уверен, что с детьми точно работать не буду, только со взрослыми. Но попал в «Радугу» и заинтересовался детской психотерапией, в том числе. Сейчас работаю и с детьми, и с подростками, и со взрослыми, и с семейными парами, и групповую работу провожу. 

После «Радуги» ушел работать в частный психотерапевтический центр, в котором обучался на клинического психолога. Там тоже некоторое время поработал и перешел в организацию, с которой тоже много теплых воспоминаний связано. Раньше это был детский, а сейчас просто благотворительный фонд «Солнечный город». Я пришел работать в службу сопровождения замещающих семей и три года работал с приемными семьями. Это опять же дети, подростки, родители, смежные специалисты, сотрудники опеки и школ. Работал до февраля текущего года, а после принял решение полностью уйти в частную практику и летом открыл свой кабинет. Правда, с фондом все равно продолжаю сотрудничать, но уже на общественных началах. Также параллельно сотрудничаю с психотерапевтическим центром «Феникс». 

— Непростой вопрос. Люблю, наверное, то, что эта профессия как никакая другая, разве медицина еще, подходит под определение «Век живи — век учись». Все время есть, куда расти, развиваться, изучать новые направления даже в рамках психоанализа. Много подходов, много школ. Это вызывает истинный интерес. Также всегда интересно работать с человеком, когда видишь эмоциональный отклик, когда человек освобождается от каких-то внутренних конфликтов, ограничений и по-другому начинает воспринимать себя и других людей. Это очень вдохновляет на дальнейшую работу.

Что расстраивает? Когда идет работа с детьми и подростками, всегда подразумевается включение родителей, и порой ты видишь эффект от терапии ребенка. Она помогает ему избавляться от какого-то невротического симптома, облегчает его эмоциональное состояние, но так как начинает меняться вся семейная система, родители часто препятствуют этой терапии. Попросту прерывают ее. К сожалению, не всегда удается донести до них необходимость продолжительной работы с ребенком. 

— Поддерживаем связь. У нас была традиция — раз в год собирался костяк группы. Во время эпидемии коронавируса эта традиция сошла на нет. Но сейчас мы все равно на связи и хотим снова собраться и пообщаться. Надеюсь, что получится это реализовать. 

С преподавателями поддерживаем отношения, но уже как коллеги. Раньше часто встречались на конференциях. Например, участвовал в проведении круглого стола на базе НГУЭУ. В «Радуге» работал с одним из преподавателей. Но уже долгий период никого не видел. Возникает желание прийти на кафедру с нашей инициативной группой.

— Хочется сказать, что волноваться — это нормально и естественно, когда мы встречаемся с чем-то новым. Даже сейчас, несмотря на то, что я много где работал, приходя на собеседование, испытываю некоторое волнение. Оно позволяет нам снять напряжение. Очень много психической энергии тратится на то, чтобы подавить эти эмоции, а их можно направить в продуктивное русло. Например, непосредственно, на качественную подготовку к собеседованию. Тем самым, мы становимся более свободными и уверенными в диалоге с собеседником — самими собой.